– У тебя оспа. Нам приходится прятать тебя здесь, чтобы болезнь не распространилась. – сказал коричневобородый серьёзным и строгим голосом. – Знала бы ты, девочка, сколько забот ты нам доставила.

Второй мужчина добавил несколько фраз на своём языке, и они прозвучали куда эмоциональнее. Наверное, он проклинал меня за то, что я свалилась на их головы со своей болезнью. Что ж, я не могла его за это винить. Я вообще ничего не могла, настолько мне было худо.

Я очень плохо помню подробности плавания. Почти всё это время я была опасно больна. Сейчас мне кажется, что моряки были бы рады от меня избавиться, просто выбросив за борт, но тот мужчина с коричневой бородой – доктор – запретил им вредить мне. И я осталась жива. Оспа даже не изуродовала моё лицо, только на руках и ногах осталось несколько отметин.

Конечно, по прибытии в чужеземный порт меня просто выбросили, как котёнка. Доктор передал мне мой узелок и добавил от себя немного местных денег. Никакого пышного прощания мне не устраивали, матросы так ещё и обругали напоследок.

Вот так я, пошатываясь от слабости, оказалась в чужой стране, даже не зная её названия. Это произошло больше года назад, но сейчас я чувствую себя так, будто всё рассказанное не имеет ко мне отношения. Возможно, там, в душном и тёмном трюме, где я пролежала несколько недель, настоящая Сора всё-таки умерла. Должна была умереть, ведь от оспы умирают.

Я обязана была пропасть в огромном жутком городе, где даже днём было пасмурно от смога, но не пропала. Европа была охвачена модой на всё японское, и это уготовало мне роль экзотической зверушки. Если вдуматься, не так уж и плохо. Я быстро нашла себе место у одной состоятельной вдовы, которая стала рассказывать всем знакомым, что у неё служит настоящая гейша (и ей верили!). Я научилась жить в этом мире, я выучила язык и многое узнала о нравах людей Запада, о которых у нас ходило столько сплетен.

Прошло больше трёх месяцев, прежде чем я решилась написать Хине и оставила свой обратный адрес. Прошёл целый год, прежде чем мне доставили посылку из родного города. В большой фанерной коробке, похожей на детский гробик, лежала нарядная кукла в синем атласном платье и смотрела на меня знакомыми ласковыми глазами.

Дорогая Мартина!

Если бы меня спросили, чего я боюсь больше всего на свете, я бы ответил: разочароваться в людях, которыми я дорожу.

Поступок Козетты не разочаровал меня, он меня уничтожил. Впрочем, можно ли назвать это деяние «поступком»? Козетта выстрелила, Бодлер упал, выбросив в сторону руку с зажатым в ней длинноствольным оружием. А у девушки пистолет был маленький, меньше ладони. Я даже не сразу разглядел его в изящной маленькой ручке. Я вообще мало что понимал до того момента, как раздался выстрел.

В ту секунду брызнула кровь, самая настоящая кровь, и раздался крик настоящей боли. Кем бы ни являлся Бодлер на самом деле, но игрушкой он точно не был. Мужчина рухнул на жёлтую траву и остался неподвижным. Кровь из его раны на груди продолжала выходить толчками. Но это длилось одно-два мгновения, пока сердце не остановилось.

– Ли, поднимайся, – безжизненным голосом произнесла девушка, которую я любил, – ты не ранен. Хватит скулить, вставай.

Но Ли продолжал лежать на животе, закрыв голову руками.

Сора, тяжело дыша, поднялась на ноги. Её колени были перепачканы землёй. Куница, сильно побледнев, что очень странно смотрелось на его смуглой коже, подошёл к телу убитого и пощупал пульс на его запястье.

– Мёртв, – констатировал он.

– Спасибо, я умею стрелять, – всё так же тихо отозвалась Козетта. – Не стоит о нём жалеть. Он был подослан, чтобы убить Ли. Он и нас бы не пощадил.

Не стоит о нём жалеть! Не стоит о нём жалеть! Будто не человек умер в эту минуту, а какое-то хищное животное. Козетта не колебалась. А стоило ли жалеть о моей поруганной любви, которая умирала в корчах у всех на глазах? И до этого никому не было дела.

– Надо что-то решать с его телом, – в голосе Козетты появилась нотка беспокойства. – Давайте зароем его там же, где похоронена Доротея. Я хочу сказать, там, где похоронена голова Доротеи.

– А он точно убит? – Ли чуть-чуть повернул голову, с ужасом посмотрев на труп Бодлера. – Он не восстанет из мёртвых, как наша экономка?

– Понятия не имею, – Козетта внимательно оглядела своё оружие и снова спрятала его в складках платья. – Но вроде не должен. Он человек, и он убит. Бен, Куница, вы поможете мне похоронить тело, или могилу мне тоже самой копать?

– Если хочешь, я тебе помогу! – неожиданно сказала Сора. Она выглядела ещё более странно, чем все мы: глаза у тихони горели, голос обрёл звонкость, на щеках вспыхнул румянец.

– А давай так и сделаем! – кивнула Козетта. – Всё приходится делать за мальчишек.

– Тело вы не унесёте, – Куница был бледен, но не казался шокированным. – Этим займусь я. А вы умницы, девочки. Вы настоящие воины, я восхищаюсь вами. И теперь немного побаиваюсь! – он улыбнулся, давая понять, что это шутка. На мой взгляд, трудно даже представить ситуацию, подходящую для шуток меньше, чем эта.

– Но зачем он хотел меня убить? – простонал Ли. – Что я ему сделал?

– Ему за твою смерть деньги заплатили, вот и весь мотив. – Козетта пнула какой-то камушек носком туфли. Потом я понял, что это был не камушек, а гильза. – Согласись, хорошо придумано! Притворился слугой, отца твоего одурачил. Увёз тебя куда-то в дальние дали, якобы смотреть подаренное отцом поместье. Убили бы тебя в такой глуши, кто бы хватился?

– Я наследник империи! Я Морган! – у Ли затряслись губы.

– И не такие наследники пропадали. Даже принцы короны становились жертвами наёмных убийц.

Я смотрел на Козетту и не верил своим глазам. Хрупкая, тонкая, ослепительно прекрасная, в своём пышном розовом платье и с кукольным бантом в золотых волосах, она была самым невозможным воплощением зла. Только что на моих глазах она хладнокровно застрелила человека.

– Так это правда? – просипел я, и все обернулись ко мне, так как голос мой звучал по-настоящему жутко, – это правда?

– Что я убийца? – льдинки в голубых глазах были прозрачными, как алмазы. – Да, Бен, правда. Ещё вопросы?

Я покачал головой. Вопросов не было.

А вокруг меня уже закипела суета. Куница ушёл в дом – видимо, за лопатой. Козетта брезгливо обшарила одежду мёртвого Бодлера, вытащила из его сжатой руки оружие, а из кармана бумажник. Сора деловито осматривала место преступления и даже начала вытирать кровь Бодлера его же курткой. Какой смысл вытирать от крови траву – не знаю. Ли сидел съёжившись и хныкал, с ужасом поглядывая то на девушек, то на мёртвого Бодлера.

Я один стоял как вкопанный, не зная, куда себя деть. И на меня никто не обращал внимания. Как скоро ужасное, невообразимое стало бытовым и привычным, как скоро общее испытание на прочность превратило посторонних друг другу людей в подельников! А я-то раньше называл это дружбой.